П.И. Чайковский / Pyotr Tchaikovsky
Времена года / The Seasons."Май. Белые ночи"
Времена года / The Seasons."Май. Белые ночи"
«Какая ночь!
На всем какая нега!
Благодарю, родной полночный край!
Из царства вьюг и снега
Как свеж и чист твой вылетает Май!»
Благодарю, родной полночный край!
Из царства вьюг и снега
Как свеж и чист твой вылетает Май!»
Белые ночи - так называются ночи в мае на севере России,
когда ночью так же светло, как и днем. Белые ночи в Петербурге, столице России,
всегда отмечались романтическими ночными гуляниями и пением. Образ белых ночей
Петербурга запечатлен в полотнах русских художников и стихах русских поэтов.
Музыка пьесы передает смену противоречивых настроений: горестные раздумья
сменяются сладостными замираниями переполненной восторгами души на фоне
романтического и совершенно неординарного пейзажа периода белых ночей.
Эпиграфом к этой пьесе является первая строфа стихотворения
Афанасия Фета «Еще майская ночь…»
Спокойный темп (andantino), удобное для рук расположение
аккордов на клавиатуре, их мягкое арпеджирование (взятие звуков аккорда не
одновременно, а одного за другим, словно на арфе), тихое звучание (piano) — все
это передает умиротворенный мечтательный характер. Некоторые улавливают в таком
изложении и в такой фактуре нечто рапсодическое.
Не нужно никаких специальных музыкальных познаний, чтобы
сразу и непосредственно воспринять и принять эту музыку. Мелодии, из которых
соткана пьеса, — и это тоже черта стиля Чайковского — очень легко можно напеть:
нигде их длина не входит в конфликт с природой вокальных возможностей обычного
человека.
Эта пьеса построена точно так же, как многие романсы
Чайковского. В данном случае на ум приходит сравнить ее с романсом «О, спой же
ту песню…» (ор. 16, № 4). Их сходство вызвано многими деталями стиля:
во-первых, мелодия в обоих произведениях помещена в сопрановый регистр, оба
произведения написаны в одной тональности — соль мажор. Арпеджио на широких
аккордах в романсе, ближе к концу его, напоминают подобные арпеджио в начале
фортепианной пьесы. Средний раздел «Белых ночей» легко можно представить себе
как романс, в котором фортепиано вторит многим фразам голоса.
Восклицательные интонации в эпиграфе находят выражение и в
музыкальных интонациях — в музыке ощущается восторженность чувств. При этом
заметен определенный холодновато-прозрачный оттенок. Можно даже до некоторой
степени определить, какими средствами композитор достигает этого ощущения:
забираясь в самые высокие регистры (два такта перед первой остановкой
движения), мелодия располагается по звукам так называемых чистых кварты и
квинты. Эти по природе своей пусто и холодно звучащие интервалы, хотя их
поддерживает более полный аккорд в среднем регистре в левой руке, как раз и
создают ощущение разряженности. После общей паузы музыка переходит в средний,
затем в низкий регистр: изложение как бы струнным квартетом перемежается
сольными фразами то у воображаемого альта, то у виолончели. И постепенно эта
часть пьесы — опять, как и все остальные в цикле, трехчастной — завершается
стройным мягким квартетным звучанием.
Средняя часть контрастирует с крайними в большей степени,
чем в других номерах цикла: мажор сменяется минором; темп становится более
оживленным —allegro giocoso в отличие от начального andantino, что означает
темп, чуть более оживленный, чем andante (отметим это специально, поскольку
иногда считают наоборот — более медленный, чем andante); другая динамика: в
первой части господствуют оттенки тихой звучности, здесь, наоборот, громкой;
метр: в первой — трехдольный, во второй — двухдольный). Словом, всё говорит о
большей взволнованности. Обращает на себя внимание фактура изложения. Если в
первой части мелодия, как правило, далеко отстояла от сопровождающих ее
голосов, то здесь она переплетается с ними. И от искусства исполнителя зависит,
чтобы звучание не превратилось в некую недифференцируемую звуковую массу. Здесь
нельзя не вспомнить излюбленную фортепианную фактуру Р. Шумана, которого, как
мы знаем, Чайковский очень любил2. Это сходство особенно очевидно при сравнении
средней части с тем, как записана знаменитая «Арабеска» (ор. 18) Шумана.
Текст Александра Майкапара
Комментариев нет:
Отправить комментарий