Zòltan Kodàly / Золтан Кодай.Viennese Musical Clock / Венские музыкальные часы

                    Zòltan Kodàly / Золтан Кодай
   Viennese Musical Clock / Венские музыкальные часы

                                          Háry János Suite

Его искусство занимает в современной музыке особое место благодаря особенностям, связывающим его с наиболее характерными поэтическими проявлениями венгерской души: героической лирике, восточному богатству фантазии, сжатости и дисциплинированности выражения, а больше всего благодаря буйному цветению мелодий.
Б. Сабольчи

З. Кодай — выдающийся венгерский композитор и музыковед-фольклорист — глубоко связал свою творческую и музыкально-общественную деятельность с исторической судьбой венгерского народа, с борьбой за развитие национальной культуры. Многолетняя плодотворная и разносторонняя деятельность Кодая имела огромное значение для становления современной венгерской композиторской школы. Как и Б. Барток, Кодай создал свой композиторский стиль на основе творческого претворения наиболее характерных и жизнеспособных традиций венгерского крестьянского фольклора в сочетании с современными средствами музыкальной выразительности.

Кодай начал заниматься музыкой под руководством матери, участвовал в традиционных семейных музыкальных вечерах. В 1904 г. он окончил Будапештскую музыкальную академию с дипломом композитора. Кодай получил также университетское образование (литература, эстетика, языкознание). С 1905 г. он начал собирать и изучать венгерские народные песни. Знакомство с Бартоком перешло в крепкую многолетнюю дружбу и творческое сотрудничество в сфере научной фольклористики. Завершив образование, Кодай отправился в Берлин и Париж (1906-07), где изучал западноевропейскую музыкальную культуру. В 1907-19 гг. Кодай — профессор Будапештской музыкальной академии (класс теории, композиции). В эти годы его деятельность развертывается во многих областях: он пишет музыку; продолжает систематическое собирание и исследование венгерского крестьянского фольклора, выступает в печати как музыковед и критик, активно участвует в музыкально-общественной жизни страны. В сочинениях Кодая 1910-х гг. — фортепианных и вокальных циклах, квартетах, камерно-инструментальных ансамблях — органично сочетаются традиции классической музыки, творческое претворение особенностей венгерского крестьянского фольклора и современные новации в области музыкального языка. Его произведения получают противоречивые оценки критики и музыкальной общественности Венгрии. Консервативная часть слушателей и критиков видит в Кодае только ниспровергателя традиций. дерзкого экспериментатора и лишь немногие дальновидные музыканты связывают с его именем будущее новой венгерской композиторской школы.

В период образования Венгерской республики (1919) Кодай был заместителем директора Государственной высшей школы музыкального искусства им. Ф. Листа (так была переименована музыкальная академия); вместе с Бартоком и Э. Донаньи он вошел в состав музыкальной Директории, ставившей своей целью преобразование музыкальной жизни страны. За эту деятельность при хортистском режиме Кодай подвергся гонениям и был на 2 года отстранен от работы в школе (он вновь преподавал композицию в 1921-40 гг.). 20-30-е гг. — период расцвета творчества Кодая, он создает произведения, принесшие ему мировую известность и признание: «Венгерский псалом» для хора, оркестра и солиста (1923); оперу «Секейская прядильня» (1924, 2-я ред. 1932); героико-комическую оперу «Хари Янош» (1926). «Те Deum Будайской крепости» для солистов, хора, органа и оркестра (1936); Концерт для оркестра (1939); «Танцы из Марошсека» (1930) и «Танцы из Таланты» (1939) для оркестра и др. Одновременно Кодай продолжал активную научно-исследовательскую деятельность в области фольклористики. Он разработал свой метод массового музыкального просвещения и воспитания, основой которого стало постижение народной музыки с самых ранних лет, впитывание ее как родного музыкального языка. Метод Кодая получил широкое признание и развитие не только в Венгрии, но и во многих других странах. Его перу принадлежит 200 книг, статей, методических пособий, в том числе монография «Венгерская народная музыка» (1937, переведена на русск. яз.). Кодай был также президентом Международного совета по народной музыке (1963-67).

В течение долгих лет Кодай сохранял творческую активность. Среди его сочинений послевоенного периода получили известность опера «Цинка Панна» (1948), Симфония (1961), кантата «Каллаи Кеттеш» (1950). Кодай выступал также в качестве дирижера с исполнением собственных произведений. Он побывал во многих странах, дважды приезжал в СССР (1947, 1963).

Характеризуя творчество Кодая, его друг и соратник Бела Барток писал: «Эти сочинения — исповедь венгерской души. Внешне это объясняется тем, что творчество Кодая уходит своими корнями исключительно в венгерскую народную музыку. Внутренняя же причина — безграничная вера Кодая в творческую силу своего народа и его будущее».

А. Малинковская

 

 

 

Комическая опера, состоящая из четырех приключений, пролога и эпилога. Либретто Белы Паулини и Жолта Харшани по мотивам поэмы Яноша Гараи.

Премьера — 16 октября 1926 г. в Будапеште.
«…Оркестровая сюита Золтана Кодая «Хари Янош» (1927), начинается симфоническим воспроизведением колоссального чиханья (соn moto, tranquillo, molto moderato), играющего особенную и содержательно-знаковую роль для понимания сюиты93. Сюжет последней (также, как и сюжет одноименной оперы Кодая) построен как ряд рассказов героя, Хари Яноша, — венгерского Мюнхгаузена, о якобы случившихся с ним необычайных приключениях (взаимной любви Яноша и прекрасной принцессы, подвигах на войне, почестях, оказанных герою при королевском дворе, и т. д.). Симфоническое «чиханье», предваряющее эти повествования, заставляет видеть в них, на первый взгляд, как будто бы только гротеск и авторскую иронию, однако допускает и иную интерпретацию, «переадресовывающую» гротеск не в адрес рассказчика, а в адрес тех, кто этим рассказам не верит или, точнее, не хочет верить в их возможность а рriori. События, о которых повествует Янош, кажутся фантастичными и неправдоподобными в рамках трезвой и скучной повседневности, но, может быть, истинны с некой другой, более возвышенной точки зрения, как (хочется думать) истинны любые мечты о любви, красоте и справедливости. Можно сказать, что если герой и не говорит в данном случае всей правды, то правда в его рассказе, во всяком случае, говорит сама за себя…»