Евгений Александрович Мравинский / Evgeny Mravinsky.П.И. Чайковский. Симфония №1 g-moll Op13, I часть (Грезы зимнею дорогой)

Евгений Александрович Мравинский / Evgeny Mravinsky
П.И. Чайковский. Симфония №1 g-moll Op13, I часть (Грезы зимнею дорогой)

Евгений Александрович Мравинский (22 мая [4 июня] 1903, Санкт-Петербург — 19 января 1988, Ленинград) — советский дирижёр, Народный артист СССР (1954). Герой Социалистического Труда (1973). Лауреат Ленинской премии (1961).

Жизнь и творчество одного из крупнейших дирижеров XX века неразрывно связаны с Ленинградом. Он вырос в музыкальной семье, однако по окончании трудовой школы (1920) поступил на естественный факультет Ленинградского университета. К тому времени, впрочем, юноша уже был связан с музыкальным театром. Необходимость в заработке привела его на сцену бывшего Мариинского театра, где он работал мимистом. Это весьма скучное занятие позволило между тем Мравинскому расширить свой художественный кругозор, приобрести яркие впечатления от непосредственного общения с такими мастерами, как певцы Ф. Шаляпин, И. Ершов, И. Тартаков, дирижеры А. Коутс, Э. Купер и другие. В дальнейшей творческой практике хорошую службу сослужил ему опыт, приобретенный во время работы пианистом в Ленинградском хореографическом училище, куда Мравинский поступил в 1921 году. К этому времени он уже расстался с университетом, решив посвятить себя профессиональной музыкальной деятельности.

Первая попытка поступить в консерваторию оказалась неудачной. Чтобы не терять времени, Мравинский записался в учебные классы Ленинградской академической капеллы. Студенческие годы начались для него в следующем, 1924 году. Курсы гармонии и инструментовки проходит он у М. Чернова, полифонии у X. Кушнарева, формы и практического сочинения у В. Щербачева. Несколько произведений начинающего композитора прозвучало тогда в Малом зале консерватории. Тем не менее самокритичный Мравинский уже ищет себя в иной области — с 1927 года он начинает занятия дирижированием под руководством Н. Малько, а через два года его педагогом стал А. Гаук.

Стремясь к практическому освоению дирижерских навыков, Мравинский некоторое время посвятил работе с самодеятельным симфоническим оркестром Союза совторгслужащих. Первые публичные выступления с этим коллективом включали произведения русских композиторов и заслужили одобрительные отзывы прессы. Одновременно Мравинский заведовал музыкальной частью хореографического училища и дирижировал здесь балетом Глазунова «Времена года». Кроме того, он проходил производственную практику в Оперной студии консерватории. Следующий этап творческого развития Мравинского связан с его работой в Театре оперы и балета имени С.М. Кирова (1931—1938). Сначала он был здесь дирижером-ассистентом, а через год получил самостоятельный дебют. Это было 20 сентября 1932 года. Под управлением Мравинского шел балет «Спящая красавица» с участием Г. Улановой. К дирижеру пришел первый большой успех, который был закреплен его следующими работами — балетами Чайковского «Лебединое озеро» и «Щелкунчик», Адана «Корсар» и «Жизель», Б. Асафьева «Бахчисарайский фонтан» и «Утраченные иллюзии». Наконец, здесь слушатели познакомились и с единственным оперным спектаклем Мравинского — «Мазепой» Чайковского. Итак, казалось, талантливый музыкант окончательно выбрал путь театрального дирижирования.

Всесоюзный конкурс дирижеров 1938 года открыл новую великолепную страницу в творческой биографии артиста. К этому времени Мравинский уже накопил порядочный опыт в симфонических концертах Ленинградской филармонии. Особенно важной была его встреча с творчеством Д. Шостаковича во время декады советской музыки 1937 года. Тогда впервые прозвучала Пятая симфония выдающегося композитора. Позднее Шостакович писал: «Наиболее близко я узнал Мравинского во время нашей совместной работы над моей Пятой симфонией. Должен сознаться, что сначала меня несколько испугал метод Мравинского. Мне показалось, что он слишком много копается в мелочах, слишком много внимания уделяет частностям, и мне показалось, что это повредит общему плану, общему замыслу. О каждом такте, о каждой мысли Мравинский учинял мне подлинный допрос, требуя от меня ответа на все возникавшие у него сомнения. Но уже на пятый день совместной работы я понял, что такой метод является безусловно правильным. Я стал серьезнее относиться к своей работе, наблюдая, как серьезно работает Мравинский. Я понял, что дирижер не должен петь подобно соловью. Талант должен прежде всего сочетаться с долгой и кропотливой работой».

Исполнение Пятой симфонии Мравинским стало одной из кульминаций конкурса. Дирижеру из Ленинграда была присуждена первая премия. Это событие во многом определило судьбу Мравинского — он стал главным дирижером симфонического оркестра Ленинградской филармонии — ныне заслуженного коллектива республики. С тех пор в жизни Мравинского не происходит сколько-нибудь заметных внешних событий. Год за годом пестует он руководимый оркестр, расширяет его репертуар. Оттачивая свое мастерство, Мравинский дает великолепные интерпретации симфоний Чайковского, произведений Бетховена, Берлиоза, Вагнера, Брамса, Брукнера, Малера и других композиторов.

Мирная жизнь оркестра была прервана в 1941 году, когда по постановлению правительства Ленинградская филармония эвакуировалась на восток и свой очередной сезон открыла в Новосибирске. В те годы особенно значительное место в программах дирижера заняла русская музыка. Наряду с Чайковским он исполнял сочинения Глинки, Бородина, Глазунова, Лядова... В Новосибирске филармония дала 538 симфонических концертов, на которых присутствовало 400 тысяч человек...

Высшего расцвета достигает творческая деятельность Мравинского после возвращения оркестра в Ленинград. По-прежнему дирижер выступает в филармонии с богатыми и разнообразными программами. Отличного интерпретатора находят в его лице лучшие произведения советских композиторов. По замечанию музыковеда В. Богданова-Березовского, «свой индивидуальный стиль исполнения, для которого характерны тесное слияние эмоционального и интеллектуального начал, темпераментность повествования и уравновешенная логика общего исполнительского плана, выработался у Мравинского прежде всего в исполнении советских произведений, пропаганде которых он отдавал и отдает много внимания».

В трактовке Мравинского впервые прозвучали многие творения советских авторов, в том числе вошедшие в золотой фонд нашей музыкальной классики Шестая симфония С. Прокофьева, Симфония-поэма А. Хачатуряна и прежде всего выдающиеся создания Д. Шостаковича. Шостакович доверил Мравинскому первое исполнение своих Пятой, Шестой, Восьмой (посвященной дирижеру), Девятой и Десятой симфоний, оратории «Песнь о лесах». Характерно, что, говоря о Седьмой симфонии, автор подчеркивал в 1942 году: «В нашей стране симфония исполнялась во многих городах. Москвичи слушали ее несколько раз под управлением С. Самосуда. Во Фрунзе и Алма-Ате симфонию исполнял Государственный симфонический оркестр, руководимый Н. Рахлиным. Я глубоко благодарен советским и иностранным дирижерам за ту любовь и внимание, какое они проявили к моей симфонии. Но наиболее близко мне как автору прозвучала она в исполнении оркестра Ленинградской филармонии под управлением Евгения Мравинского».

Безусловно, что именно под руководством Мравинского ленинградский оркестр вырос в симфонический коллектив мирового класса. Это результат неустанной работы дирижера, его неуемного стремления к поискам новых, наиболее глубоких и точных прочтений музыкальных произведений. Г. Рождественский пишет: «Мравинский одинаково требователен к себе и к оркестру. Во время совместных гастролей, когда мне на протяжении сравнительно короткого отрезка времени приходилось много раз слышать одни и те же произведения, я всегда удивлялся способности Евгения Александровича не терять ощущения их свежести при многократном повторении. Каждый концерт — премьера, перед каждым концертом все должно быть заново отрепетировано. А как это порой бывает трудно!»

В послевоенные годы к Мравинскому пришло международное признание. Как правило, дирижер выезжает в зарубежные гастроли вместе с руководимым коллективом. Лишь в 1946 и 1947 годах он был гостем «Пражской весны», где выступал с чехословацкими оркестрами. С триумфальным успехом проходили выступления Ленинградской филармонии в Финляндии (1946), Чехословакии (1955), странах Западной Европы (1956, 1960, 1966), Соединенных Штатах Америки (1962). Переполненные залы, овации публики, восторженные рецензии — во всем этом признание первоклассного мастерства симфонического оркестра Ленинградской филармонии и его главного дирижера Евгения Александровича Мравинского. Заслуженное признание получила также и педагогическая деятельность Мравинского — профессора Ленинградской консерватории.

Л. Григорьев, Я. Платек, 1969

Симфония № 1 соль минор «Зимние грезы», соч. 13

История создания

Первая симфония «Зимние грезы» была первым произведением, написанным композитором по переезде в Москву. Она создавалась весной и летом 1866 года. Она знаменует собой окончание периода ученичества и свидетельствует о начале подлинно художественного творчества.

Начало нового пути было для Чайковского трудным. Брат композитора, Модест Чайковский, его верный друг и помощник на протяжении всей жизни композитора, либреттист его опер, пишет: «Ни одно произведение не давалось ему ценой таких усилий и страданий».

Эскизы симфонии были в основном готовы в мае 1866 года. Из переписки композитора с близкими мы хорошо знаем хронологию работы над симфонией (как, впрочем, и над другими произведениями). Так, в одном из июньских писем этого Чайковский сообщает, что начал оркестровать симфонию. Но летом Чайковский, по свидетельству все того же Модеста, стал более мрачным, чаще прежнего совершал прогулки в одиночестве. Причиной омраченности молодого композитора была симфония, которая, как ему казалось, не давалась ему. Он работал не только днем, но и по ночам, в результате чего его нервная система совершенно расстроилась. Партитуру композитор завершил только в ноябре, уже будучи в Москве. Но перед возвращением в Москву, композитор решил показать еще не оконченное произведение в Петербурге Антону Рубинштейна и Н. Зарембе. Строгим судьям симфония не понравилась. Такое их отношение оскорбило молодого композитора. Все же он по приезде в Москву внес в партитуру изменения. Вторую редакцию симфонии Чайковский вновь показал тем же судьям – и вновь их отрицательное суждение! Но зато Николаю Рубинштейну симфония понравилась, и вскоре в одном из концертов Русского музыкального общества он исполнил Скерцо из симфонии. Потом, в Петербурге, под его же управлением прозвучало Adagio и Скерцо. Целиком симфония впервые была исполнена под управлением Н. Рубинштейна 6 февраля 1867 года в Москве. Именно Николаю Рубинштейну Чайковский посвятил симфонию. Московская публика горячо приняла симфонию. Но настроенный очень самокритично, Чайковский и сам был не удовлетворен рядом моментов в произведении. Потребовалось сделать третью редакцию. Но выполнить это намерение он смог только в 1874 году. В этой третьей редакции и в четырехручном переложении для фортепиано симфония была, наконец, издана Юргенсоном, восторженным почитателем композитора, в 1875 году. Именно в этой редакции симфония сейчас исполняется и известна всему миру.

Музыкальное содержание

Первая часть носит заглавие «Грезы зимней дорогой». Эта часть относится к числу лучших творений композитора. Это образ зимней дороги и связанных с ней лирических дум, переживаний, воспоминаний, настроений. В одном из писем к Н. Ф. Фон-Мекк Чайковский писал об одной увиденной им картине: «… она обратила на себя мое особое внимание, потому, что это как бы иллюстрация к первой части моей Первой симфонии. Картина эта изображает большую дорогу зимой. Хороша она!». Симфония начинается еле слышным звучанием скрипок (этот прием называется тремоло – от итал. tremolo – дрожащий; его особенность в быстром чередовании двух одних и тех же звуков); в данном случае это напоминает своеобразный шелест сухого снега от ветра, звенящий морозный воздух. Возникающая на этом фоне мелодия поручена флейте и фаготу. Их звучание создает реальное представление о широте просторов, поскольку оба инструмента играют в унисон (то есть одну и ту же мелодию), но на расстоянии двух октав. Эта мелодия, если выражаться музыкально грамотно, называется главной партией. Потом последуют другие партии – связующая (ее название понятно), побочная, заключительная. Главная и побочная называются так не потому, что одна важнее, а другая второстепеннее, а только потому, что главная всегда исполняется в главной – основной – тональности произведения, а побочная – в какой-нибудь другой – побочной тональности. Умолкла мелодия у деревянных духовых, и теперь с этой же темой вступают струнные – альты, затем виолончели. Постепенно в звучание вливаются все новые и новые инструменты. Мелодия дробится, словно подхваченные ветром, летят друг за другом ее обрывки. И вот, уже во весь голос богатырски звучит мощная тема. Несколько сухих аккордов, и на фоне тянущихся звуков струнных вступает кларнет. Песня его, задумчивая и спокойная, и есть побочная партия. Она льется привольно, как бесконечно разворачивающаяся лента. Раздел, в котором темы походят первый раз, называется экспозицией. Заключительный ее раздел - праздничный, торжественный, с ликующими фанфарами. Это возбуждение приводит к разработке – среднему разделу первой части. В ней господствует взволнованное стремительное движение, активные переклички голосов, столкновение различных тем экспозиции, полное драматизма и приводящее к кульминации. После генеральной паузы, то есть паузы у всего оркестра, осторожно, робко начинают звучать басовые голоса. На них наслаивается мягкое звучание валторны, затем вступают деревянные духовые, и, наконец, полилась печальная мелодия – главная тема первой части. Так начался третий, заключительный раздел первой части, называемый репризой. Завершается вся первая часть кодой, построенной на развитии одного из элементов главной партии, который на сей раз звучит в сочетании с побочной. Устанавливается тишайшее звучание, как отзвук, напоминание. Оно спускается в нижний регистр и постепенно растворяется в шуршащем тремоло скрипок.

Вторая часть – Adagio cantabile – названа Чайковским «Угрюмый край, туманный край». Эта музыка создавалась композитором под впечатлением от его поездки по Ладожскому озеру на остров Валаам и поездки на водопад Иматра летом 1860 года. Как и в первой части симфонии, образ природы здесь сливается с лирическим настроением, спокойным, задумчивым. Хотя поводом для написания этой части были зрительные впечатления, музыка лишена звукоизобразительности. Оркестровая фактура, светлая, прозрачная, создает впечатление воздуха, простора. Примечательно, что для этой части композитор использовал тему из своей юношеской увертюры «Гроза». Кстати, эта тема позднее была использована Чайковским еще раз – в музыке к весенней сказке А. Островского «Снегурочка». Поначалу это тихая ласковая тема гобоя. Ее сопровождают, даже, можно сказать, окружают наигрыши флейт наподобие свирели. Их сопровождает фагот. Вскоре появляется вторая тема части. Ее звучание более взволнованное. По ходу развитие каждое новое появление первой темы звучит все более эмоционально напряженно. Кульминация в развитии – эпизод в котором тема одновременно звучит у гобоев, кларнетов, валторн. После этого наступает спад звучности. Возвращается тема вступления.

Третья часть – Скерцо. Примечательно, что и здесь Чайковский воспользовался ранее написанной музыкой, позаимствовав ее из своей фортепианной сонаты до-диез минор. Характер музыки в этой части симфонии созвучен с настроением предыдущей части. Скерцо начинается кратким вступлением, после чего у скрипок вступает основная тема в остром прихотливом ритме. В звучании, благодаря некоторым особенностям музыкального лада, угадываются черты народной песенности. Средний раздел Скерцо – традиционное для такой формы в классической музыке трио. Оно звучит словно лирический вальс. Невольно в мыслях возникает представление о домашнем уюте, тепле, музицировании в гостиной. Чайковский любил это поэтически-мечтательное состояние души. Ясно рисуется картина старой усадьбы, мягкий свет в окнах, мелькают тени обитателей этого уютного жилища.

Четвертая часть – Финал. На сей раз это яркая картина уличной народной жизни. Контраст с предыдущими частями очень яркий, но не драматический. Если в двух предыдущих частях Чайковский заимствовал музыкальный материал из своих более ранних произведений, то здесь он воспользовался – как это делали многие композиторы – мелодией народной песни «Я посею ли, млада»; в городском быту эта песня была известна под названием «Цвели цветики». Композитор оригинально обработал этот известный мотив: в Финале он предстает как в мажорном, так и в минорном «преломлении». И каждый раз это привносит музыкальное и эмоциональное разнообразие. В какой-то момент песня приобретает размашистый, даже, можно сказать, грубый характер в духе разухабистого «замоскворецкого» пляса. Радостной, колокольно-праздничной музыкой завершается вся симфония.